Прерванная цепь…

Продолжая тему дореволюционных еврейских мультимиллионеров в России, мы никак не можем не вспомнить знаменитую семью банкиров Штиглицев. В современных средствах российской массовой информации их почему-то с упорством, достойным лучшего применения, величали исключительно немцами, намеренно или по незнанию, игнорируя их еврейское происхождение. И только в последнее время их наконец, признали евреями. И хотя члены этой семьи, оказавшись в России в определенный момент своей жизни, приняли православие, тем самым отгородившись от собственного еврейства, но, впрочем, даже совершив этот шаг, «знаменитыми немцами» они все равно не стали.

Начало этой истории таково: Лёйб Штиглиц, родившийся около 1690 года, один из самых уважаемых граждан города Лаасфе, что находился в Великом герцогстве Гессен-Дармштадт, уже в начале следующего века становится главой еврейской общины. К тому времени в Лаасфе уже закончилась охота на ведьм и даже знаменитая обвиняемая Люсия Райхманн, перенесшая все три степени пыток, и так и не признавшаяся в колдовстве, чтобы не быть сожженной, уже покончила жизнь самоубийством. (Кстати, надо отдать должное населению этого города: всего через какие-то четыреста лет городской Совет Лаасфе 26 июня 2015 года все-таки принял резолюцию о реабилитации сожженных женщин.)

Но вернемся к упомянутому нами Лёйбу Штиглицу. Ему удалось породниться с богатым семейством Маркусов. А именно: его дочь Юлия вышла замуж за Иехуду Маркуса, а его сыновья Гирш и Лазарус женились на сестрах Иехуды. В результате таким образом вся семья Лёйба Штиглица переселилась в город Арользен. Эти брачные мероприятия были на редкость удачными — ведь Иехуда Маркус был гоф-фактором принца Фридриха Антона Ульриха, владельца Арользена. Титул гоф-фактора (нем. Hofjude, Hoffaktor) или Придворного Еврея в то время присваивался еврейскому банкиру, который давал деньги в долг европейским королевским и прочим знатным семьям или же занимался их финансами.

Постепенно и оба брата Штиглица приобрели статус гоф-факторов. У старшего из них Гирша женатого на Эдель Маркус, родилось четверо детей, а у его брата Лазаруса женатого на Фредерике Маркус — шестеро. Последние и интересуют нас. Мы мало что можем сказать о двух дочерях Лазаруса, кроме того, что Эмили жила в Санкт-Петербурге и так и не вышла замуж, а Каролина вместе с мужем Придворным врачом и Советником герром Шмидтом уехала в город Целле.  Гораздо более нас волнует судьба их братьев. Старший из которых, Израиль, уехал изучать философию в Берлин, а потом медицину в Гёттинген, и крестившись, сменив свое имя на Иоганн, сделал блестящую карьеру вдалеке от дома, в Ганновере, став старшим медицинским Советником и директором Главной Медицинской Школы. Фортуна же остальных братьев занесла их в далекую Россию, где каждый из них и обрел свою судьбу.

Итак, в конце 18 века в Россию из города Арользен расположенного в княжестве Вальдек приехал некий молодой человек, 1772 года рождения, по имени — Николаус или Николай (как будут величать его впоследствии на русский манер) со звонкой фамилией Штиглиц (что по-немецки означает — щегол) и энергично стал устраиваться на новом месте. Завязав нужные связи с местными российскими евреями, в частности с Могилевским, а потом и со столичным купцом, знаменитым Абрамом Перетцем, и начав удачную карьеру коммерсанта, молодой Штиглиц чрезвычайно преуспел. Благодаря, видимо, связям Абрама Перетца, Штиглиц обратил на себя внимание русского правительства. Вскоре Штиглиц получил российское подданство и, будучи херсонским купцом второй гильдии, открыл контору в Одессе. Он стал компаньоном Перетца по взятии в Крыму на откуп добычи соли. При этом Николай начинает заниматься и винными откупами.

Он знакомится с князем Потемкиным и вскоре, 10 декабря 1801 года, ему, бывшему вальдекскому еврею, был пожалован чин коллежского асессора «за бытие им при торгах ο винном откупе». И тут в его счастливейшей из карьер вдруг наступает перелом — власти вспоминают (вернее, они никогда не забывали об этом), что удачный коммерсант и коллежский асессор — всего лишь еврей. Напоминают они об этом Николаю в 1802 году, когда он приобретает y княгини Вяземской имение, насчитывавшее более двух тысяч душ и состоявшее из 9640 десятин. Юридический казус заключался в том, что купчая, совершенная Петербургской гражданской палатой, не была утверждена местной (Екатеринославской) губернской администрацией, в ведении которой и было поместье княгини Вяземской. Как сообщает Еврейская энциклопедия Брокгауза и Эфрона «в ту пору купцам и «пожалованным в чин» не дозволялось покупать населенные земли», a главное, пожалуй, что, «нехристианам запрещалось владеть христианами». Уж не говоря о том, что в Своде Законов Российской империи в статье 780-ой было четко прописано «Евреи в черте общей их оседлости, равно как и везде, где дозволено им постоянное пребывание, могут приобретать недвижимую собственность всякого рода, кроме имений населенных, владение коими евреям воспрещается».

Кстати в отмене этой сделки главную роль сыграл знаменитый поэт и генерал-прокурор Державин (помните у Пушкина, заученное в школе до зубовного скрежета — «старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил»). Так вот именно «старик Державин», который в тот момент никаким стариком еще не был, а находился, пожалуй, на пике своей государственной карьеры, очень не любил еврея Штиглица. Кроме того, что ему удалось отменить данную купчую, через некоторое время он добился еще более внушительной победы над восходящей коммерческой звездой Николая. Штиглиц и Перетц, как уже известно читателям, занимались добычей очень дорогой по тем временам, соли. Они получили разрешение, как пишет исследователь «снабжать Белорусскую, Минскую, Литовскую, Подольскую и Волынскую губернии крымской солью по установленному тарифу из находившихся у них на откупе озер». Но тут опять Державин сыграл свою роль – по его предложению это предприятие было приостановлено, а Сенат «признал контракты с Перетцем и Штиглицем невыгодными для казны». Сам же их откуп был признан монополией, «вредной для государства». Но это еще не все. По постановлению Сената, «для того, чтобы сделать соль более доступной, Сенат закрепил крымские соляные озера в казенном управлении». То есть, попросту говоря, отобрал у Штиглица и Перетца их дело и признал его делом государственным (национализировал).

Ах, как это напоминает некоторые недавние процессы. Возможно в российских традициях, во всяком случае за последние двести лет ничего не меняется, кроме смены власти. Но, не исключено, что привычки и характер этой власти остаются теми же. Впрочем, двести лет назад еврейским компаньонам повезло — у них всего лишь отобрали бизнес и уж во всяком случае никому не пришло в голову сажать их в тюрьму или обвинять в убийстве. Как указывают достаточно объективные историки «Г. Державин, который сыграл не последнюю роль в этом решении, относился к Штиглицу и Перетцу крайне негативно». Как пишет исследовательница И. Дружкова: «в письме к Д. Мертваго в 1803 году он требовал кардинальных изменений в организации соляной торговли, ссылаясь на то, что Перетц и Штиглиц «сделали такие положения, из которых они, заведя большие запасы по городам соли и имев на вывоз оной фуры и волов готовые, извлекут свои выгоды, содержав почти монополию в одних своих руках сего промысла». 

Державин был государственником, блюстителем законов, ну а кроме этого еще и просто не любил евреев. Да и действительно с чего бы это русскому государственному деятелю их любить? Вот Державин и пишет в своих  «Записках», что «князь Г. Потемкин, желая привлечь генерал-прокурора Сената князя Вяземского (который благодаря тому же Потемкину получил земли в Новороссии) разрешил ему, Вяземскому продать Штиглицу часть земель бывшей Запорожской Сечи (sic!), на которых числилось 2000 крепостных, хотя сделка была незаконна, так как по указам от 1784, 1801 и 1813 гг. «евреи деревнями и помещичьими крестьянами ни под каким названием и наименованием отнюдь не владели, и не распоряжались».

Однако и с господином Державиным случались странные казусы. Казалось бы, Штиглиц — ему враг. Но при этом Державин, желая через некоторое время помочь сыну своего друга В. Капниста (тоже небезызвестное имя в русской классической поэзии), имение которого за долги должно было «пойти с молотка», писал ему «Не попросите ли вы дядю вашего Николая Васильевича, не взойдет ли он в какие переговоры с откупщиком Штиглицем, чтобы он купил вино и поставил в казну, отсрочив вам по особому обязательству батюшки вашего сумму, которая причитается?.. Возможно уломать как-нибудь Штиглица, чтоб он извернулся поставкою вина».

Впрочем, что нам до совести поэта-законника, до коррумпированных чиновников и политических интриг двухсотлетней давности?.. Нас интересуют российские евреи-нувориши и их невероятные карьеры в Российской империи. Хотя, если все же вспоминать того же князя Потемкина, то стоит упомянуть не только о его дружбе и деловых отношениях со Штиглицем, но и о событии, по тем временам – совершенно невероятном. Как указывает историк Д. Фельдман в 1786 году именно князь Потемкин образовал первый эскадрон сформированного исключительно из евреев «Израилевского конного его высочества герцога Фердинанда Брауншвейгского полка». Как пишет историк: «Видимо, Потемкин, предвидя скорое падение Оттоманской империи и освобождение земель и морских пространств от турок, а также возможное образование еврейского государства на исторической родине, предполагал, что в будущем «израилевский полк» может стать основой палестинской армии. Смерть Потемкина подорвала и шансы на существование его детища — первой еврейской воинской части в составе регулярной армии».

Но, вернемся к нашим героям. Итак, после невероятного успеха Штиглица старшего он вызывает к себе в 1803 году из города Арользен двух младших братьев, 29-летнего Бернарда и 25-летнего Леви. Дело Штиглицев растет, связи их расширяются, финансовая империя становится на ноги, Штиглицы в это время известны уже за пределами Российской империи. Николай выполняет «некоторые специальные финансовые поручения привилегированных особ». И, наконец, в 1809 году сам Император Российский Александр I переводит при его посредничестве за границу большую сумму наличных денег «на только ему известные расходы». Братья добились своего – высочайшая персона государства Российского пользуется их услугами в делах, не требующих огласки. О чем может еще мечтать коммерсант в России!?..

Как говорили в империи, вот, казалось бы, и «схватил бога за бороду». Но, увы. В 1812 году грянула война с Наполеоном. Николай с братьями могли получить огромный подряд для армии. Но, как известно, не очень-то доверяло русское правительство всяким евреям, даже несмотря на оказанные ими персональные услуги. Помните у Галича «Ах, не шейте вы ливреи, евреи, не ходить вам в камергерах, евреи!» И, как указывает историк «в 1812 году братья Штиглицы, чтобы сохранить свое положение поставщиков для армии, вынуждены были креститься». Конечно, были «вынуждены», чтобы получить, но ведь могли и не креститься. Конечно, тогда, скорее всего и огромный заказ бы не получили. Думаю, бессмысленно в этом случае вспоминать о том, как их предки в тех же германских княжествах подвергались насильственному крещению, стоя перед вопросом жить или умереть, и как многие из них выбрали смерть. Но братья Штиглицы без всякого принуждения (если только под принуждением не иметь в виду возможность сорвать огромный куш) по собственной доброй воле поступили иначе. Но как пишут в своей работе «Евреи Ронненберга: город осознает свое прошлое» П. Хертель и К. Будденберг-Хертель: «Леви Штиглиц приехал из Санкт-Петербурга в Ронненберг, чтобы тайно креститься там. Крещение было заверено, но не внесено в церковную книгу, поскольку «существуют причины, препятствующие публичному объявлению». Почему он предпочел креститься тайно, нам неизвестно. Но зато хорошо известно, что Леви превратившись в Людвига нажил по тем временам огромное состояние. И вновь — как история повторяется. Стоит вспомнить сегодняшних рьяно крестившихся и не менее рьяно открещивающихся от веры отцов евреев. Помогает ли это им, как когда-то Штиглицам сохранить и приумножить свое состояние?.. Вряд ли.

Но Штиглицам тогда действительно помогло. Без труда променяв свое еврейство на капитал, они вычеркнули себя и своих будущих потомков из еврейского народа. Их рассудят на небесах… А в жизни земной происходило следующее. После крещения, новоявленных православных чем только не наградили! Николай Штиглиц был, наконец, удостоен долгожданного русского дворянского звания, а его брат Людвиг за «пожертвования во время войны» — Бронзовой медали на Анненской ленте. Род Штиглицев был записан в пятую часть родословной книги Санкт-Петербургской губернии, а герб внесен в десятую часть Общего Гербовника Государства Российского.

 Кроме того, Николаю была предоставлена выгоднейшая должность в министерстве финансов. Его назначили даже директором Государственной комиссии погашения долгов. Сам министр финансов граф Егор Францевич Канкрин (кстати, сам Канкрин — сын выкреста и внук раввина Кан-Крейна) лично написал, что «усердие и труды Н. Штиглица способствовали к успешному ходу первых наших займов и ускорили достижение цели правительства в одной из важнейших финансовых операций». Не остался в тени и брат Людвиг. Бездетный Николай подал Александру І прошение о предоставлении обоим своим братьям дворянства, как указывает И. Дружкова «чтобы они могли после его смерти распоряжаться его имением в Новороссийском крае». Небезынтересно, что «основанием для прошения служило пожертвование Н. Штиглицем 100 тысяч рублей на учреждение в Одессе Ришельевского лицея». Однако дворянство было присвоено только Людвигу. Через некоторое время Людвигу «высочайше пожаловано» было «баронское достоинство» «за оказание правительству услуг и усердие в распространении торговли».

Людвиг женился на Амалии Готтшальк из Дюссельдорфа и вскоре у них родилось трое детей. Николай скончался в 1820 году и его состояние перешло к младшему брату Людвигу уже тогда официально находящегося на должности «придворного банкира». Меньше всего кстати, от этой сделки с православием получил средний брат — Бернард. Он проживал в провинциальном Кременчуге, занимался винными откупами и с 1805 г. числился одесским купцом первой гильдии. А в 20-х годах 19 века вообще отошел от дел, перепоручив все своим более энергичным и успешным родственникам.

И родственники, особенно развернувшийся после смерти Николая, Людвиг, были действительно успешны. Контора Людвига Штиглица в Одессе преуспевала чрезвычайно. Вот выписка из справки — «в 1828 году оборот ее внешней торговли составлял 24 млн. руб.; в 1834 г. — 32 млн. руб.; в 1838 г. — 55 млн. руб. При этом в 1828 г. торговые операции фирмы производились преимущественно в Петербурге; в 1834 г. — в Петербурге и Одессе, Радзивилове и Херсоне».

Вскоре Людвиг окончательно переезжает в столицу Российской империи Санкт-Петербург. По просьбе графа Воронцова Людвиг открывает в Одессе контору торгового кредита. Предприятие это было достаточно рискованным, но сделка между Воронцовым и Людвигом Штиглицем состоялась. Людвиг потребовал за это чин коллежского асессора с правом дворянства, распространявшимся и на потомство для его брата Бернарда, а также право владеть землей и крестьянами. Впрочем, как мы писали выше, Бернард вскоре отошел от дел. В 1841 году Людвиг сумел получить чрезвычайно выгодный государственный заем на постройку железной дороги между Москвой и Петербургом. За «труды и усердие на пользу отечественной торговли и промышленности» ему пожалован был орден св. Анны 2-й степени, и орден св. Владимира 3-й степени. Но через два года он скончался, оставив своему сыну, Александру огромное, почти сказочное по тем временам состояние в «18 миллионов серебром».

Александр, стал, пожалуй, самым знаменитым представителем этой семьи. Он родился в 1814 году и ему, если так можно выразиться, повезло уже при рождении – он родился в семье придворного банкира и основателя банкирского дома «Штиглиц и Ко». Вот короткая справка о его жизни и деятельности. «Окончил Дерптский университет. В 1840 г. поступил на государственную службу в Министерство финансов на должность члена Мануфактурного совета. В 1843 г. после смерти отца А.Л. Штиглиц вступил во владение его состоянием и занял должность придворного банкира. В 1840–1850 гг. успешно реализовал за границей шесть 4-процентных займов на строительство Николаевской железной дороги. При его участии во время Крымской войны были получены значительные внешние займы. Им были основаны в Нарве суконная и льнопрядильная фабрики, ему принадлежала Екатерингофская бумагопрядильня. В 1846 г. избран биржевым купечеством Санкт-Петербурга председателем Биржевого комитета. Занимал эту должность в течение 13 лет. Принимал участие во всех крупных операциях российского правительства на внутреннем и внешнем рынках. Через банкирский дом барона Штиглица правительство России поддерживало отношения с банкирскими домами Амстердама, Лондона и Парижа. В 1857 г. А.Л. Штиглиц выступил соучредителем Главного общества российских железных дорог, созданного для постройки и эксплуатации железнодорожных линий, которые должны были связывать земледельческие районы России с Санкт-Петербургом, Москвой, Варшавой, побережьем Балтийского и Черного морей. В 1848 г. назначен членом Коммерческого совета Министерства финансов. В 1854 г. «за особенное на пользу общую усердие» произведен в статские советники, а в 1855 г. — в действительные статские советники. В 1860 г. А.Л. Штиглиц ликвидировал все свои частные банкирские дела и по собственному желанию был уволен с должности председателя Биржевого комитета. 10 июня 1860 г. А.Л. Штиглиц был назначен Управляющим Государственного банка. В 1866 г. он был уволен с этой должности с оставлением при Министерстве финансов по кредитной части и в качестве почетного члена Совета торговли и мануфактур. В 1862 г. пожалован в тайные советники, а в 1881 г. произведен в действительные тайные советники. Награжден орденами Святого Станислава III степени, Святого Владимира IV степени, Святой Анны II степени, Святой Анны II степени, украшенным императорской короной, Святого Владимира III степени, Святого Станислава I степени, Святой Анны I степени, Святой Анны I степени, украшенным императорской короной. Пожалован бриллиантовой табакеркой с вензелем Николая I. Ему была объявлена высочайшая благодарность за «ревностное исполнение должности депутата от Санкт-Петербургского биржевого купечества при перевозке монеты и слитков из кладовых Экспедиции кредитных билетов в запасную кладовую в крепости и освидетельствовании оной». А кроме того он стал хозяином трети всех уральских приисков, Невской бумагопрядильной мануфактуры, основал в 1876 году Училище технического рисования со знаменитым музеем (известное впоследствии как «Мухинское училище»), на содержание которых завещал отпускать 11 миллионов рублей ежегодно. И построил за свой счет Петергофскую железную дорогу. Журнал «Вестник промышленности» писал: «Имя его пользуется такой же всемирной известностью, как имя Ротшильдов. С векселями его, как с чистыми деньгами, можно было объехать всю Европу, побывать в Америке и в Азии. Нет городка в Европе, где бы не приняли его векселя». Его называли «королем петербургской биржи». Как пишут историки «все свое огромное состояние Штиглиц хранил только в русских банках, что мало кто делал в то время. Однажды, в ответ на замечание одного из банкиров о надежности такого капиталовложения, он ответил: «Отец мой и я нажили свое состояние в России, и если она окажется несостоятельной, я готов вместе с нею потерять все свое состояние». Умер Александр в 1884 году. Так собственно закончилась в России история еврейского рода Штиглицев из небольшого немецкого города Арользен.

В заключение следует сказать и о других отпрысках этой семьи. Старший сын Бернарда Штиглица Николай закончил в конце 1820-х годов в Одессе Ришельевский лицей (тот самый, на который его дядя, тоже Николай, пожертвовал 100 тысяч рублей), и продолжил учебу на юридическом факультете Дерптского университета (ныне город Тарту). У Людвига, кроме Александра, в 1804 году родилась старшая дочь Наталья и в 1807 сын – Николай. Наталья вышла замуж за Иоганна Хардера из Ревеля и родила пятеро детей — Эмилию, Натали, Александра, Людвига и Иоганна. Наталья умерла во Франкфурте на Майне в 1882 году. Большинство ее детей и внуков женились на немцах, русских и итальянцах и уехали из России. Их могилы разбросаны по всему миру — от Германии до Италии и Аргентины. Николай, младший брат Александра скончался в 1833 году в Петербурге. Сын Александра умер в младенчестве и Александр, женившийся на Каролине Эрнестине Мюллер удочерил Надежду Михайловну Юневу, которой и оставил большую часть своего огромного состояния. Она вышла замуж за будущего государственного секретаря государства Российского А. А. Половцова и, таким образом, когда-то еврейский род Лазаруса Штиглица из Арользена, что в германском княжестве Вальдек, прекратил свое существование окончательно и навсегда. Цепь прервалась…